Аннотация
В статье рассматривается феномен когнитивно-ментальных интервенций (КМИ) как инструмент гибридного противоборства, направленный на трансформацию сознания, идентичности и поведенческих моделей общества. КМИ трактуются как целенаправленные действия по изменению ментальных репрезентаций и когнитивных матриц личности и социальных групп через внедрение новых смыслов, фреймов и ценностных ориентиров. Особое внимание уделяется опасности этих интервенций для России, где их последствия могут проявляться в деформации исторической памяти, подрыве легитимности государства, росте социального отчуждения и идеологической дезориентации. Обоснована необходимость научного изучения КМИ как особого типа воздействия в условиях гибридных войн. Автор выделяет типологию подходов к когнитивной войне (прагматико-военный, политико-экспансионистский, цивилизационно-идеологический В.В. Комлева и национально-патриотический). Приводятся конкретные примеры КМИ против России: переписывание истории, манипуляции в медиа, культура отмены, юмористическая мемемизация и др. Автор подчеркивает необходимость формирования государственной стратегии когнитивной безопасности, развития когнитивной устойчивости и социального иммунитета. Статья способствует восполнению научного пробела в анализе КМИ и стимулирует разработку механизмов противодействия данным угрозам.
Введение
Изучение когнитивно-ментальных интервенций (далее – КМИ) представляет собой важнейшее направление как в научной, так и в прикладной области национальной безопасности. Актуальность изучения данной темы обусловлена последствиями, которые могут иметь когнитивно ментальные интервенции. КМИ направлены на изменение восприятия реальности, разрушение национального самосознания, формирование ложных исторических и ценностных ориентиров. Это может привести к тому, что общество начинает воспринимать собственную страну как «врага», а чужие смыслы как нормы. КМИ могут вызывать массовую демотивацию, чувство вины, апатию, панику, поляризацию общества (по культурным, идеологическим, моральным, этническим, религиозным и иным признакам), что провоцирует внутренние конфликты и протестные настроения.
Проблема усиливается в условиях развития информационного общества, цифровизации, применения искусственного интеллекта, способного создавать персонализированное внушение. Современные технологии позволяют с высокой точностью влиять на поведение людей: алгоритмы соцсетей формируют «информационные пузыри», когнитивное моделирование применяется в PR. Объектами воздействия становятся все группы населения, мировоззрение которых формируется в цифровой среде (преимущественно молодежь).
Инструменты КМИ в условиях гибридных войн усиливают военную агрессию, влияя на менталитет и когнитивные матрицы населения через медиа и соцсети, образование и культуру, международные правовые дискурсы. В отношении России КМИ используются при манипуляциях с исторической памятью, целенаправленной фальсификации истории, особенно событий Второй мировой войны, революции, периода СССР. Они направлены на дискредитацию легитимности российской государственности, её достижений и смысловых оснований, подрыв общественного доверия
к власти, разрушение консолидирующих основ общества и коллективной идентичности.
Изучение когнитивно-ментальных интервенций имеет большое практическое значение, так как должно стать основой формирования государственной стратегии когнитивной безопасности, разработки гуманитарных и технологических методов профилактики и защиты, формирования социального иммунитета, устойчивого к манипуляциям и внешним дестабилизирующим действиям.
Вместе с тем, анализ научных исследований и экспертных источников по темам информационных войн, гибридных войн, когнитивных войн убедительно показывают, что проблематика когнитивно-ментальных интервенций редко становится предметом специального анализа и отдельных научных публикаций.
Данная статья направлена на восполнение этого пробела и стимулирование научного осмысления практики применения инструментов когнитивно-ментальных интервенций. Основные результаты исследования были озвучены автором в докладах на III Международной научно-практической конференции «Цифровые международные отношения» (ноябрь 2024, Москва, Дипломатическая академия МИД РФ), на международной научно-практической конференции «Тарлевские
чтения. К новой архитектуре многополярного мира» (июнь 2025, Москва, Дипломатическая академия МИД РФ).
Материалы и методы исследования
В процессе исследования были рассмотрены работы российских авторов в области когнитивных войн и смежных проблем, в частности, работы Андроновой Н.Э. (1), Бартоша А.А. (4), Джуры Г.С. (7), Емельянова С.В. (14), Карповича О.Г. (9), Кефели И.Ф. (11), Курочкина А.В. (14), Медушевского А.Н. (15; 16), Почепцова Г.Г. (18), Сутырина В.В. (21), Тагильцевой Ю.Р (12) и др. Проанализированы авторские разработки и материалы, представленные в диссертациях Артамонова Д.С. (2),
Биндаса Д.В. (5), Зарипова Р.И. (8), Кафтана В. В. (10), Петрякова К.С. (17), Приходько М.В. (19). Систематизированы и критически осмыслены практики применения когнитивно-ментальных интервенций против России: случаи переписывания истории и подмены понятий, целенаправленной русофобии и «культуры отмены», «социального буллинга» русских, использования мемов и цифрового юмора, практики создания когнитивного диссонанса,
влияния через образование и медиа.
В ходе исследования применялись методы анализа, сравнения, общения гипотез, представленных в разных источниках научной информации. Были использованы структурный подход (для выявления схем когнитивно-ментальных интервенций), институциональный анализ (для изучения роли масс медиа, социальных сетей, государственных органов, НКО в когнитивных операциях), сетевой подход (для анализа связи между агентами и распространителями). При работе с открытыми источниками
данных использовался OSINT-метод для выявления и анализа практик когнитивных атак.
Результаты исследования
Сущность когнитивно-ментальных интервенций
Понятие когнитивно-ментальные интервенции (далее – КМИ) относительно недавно стало предметом научного анализа именно в такой формулировке термина. Ранее в практике гибридных войн чаще использовались понятия «когнитивная операция» и «когнитивная атака». Интервенции такого типа направлены на изменение или разрушение когнитивной сферы (связанной с восприятием, мышлением, знанием) и ментальной сферы (связанной со структурами сознания и памяти).
В когнитивной науке КМИ интервенции рассматриваются вкупе с понятием «ментальная репрезентация» и считается, что именно они являются объектами внешнего воздействия. Обобщение разных подходов к определению ментальных репрезентаций (детально представленных в работе Прохорова А.О. (20)) позволяет выделить концептуальное.
Ментальные репрезентации являются упорядоченным комплексом знаний, схем, прототипов, фреймов, некой формой субъективного видения и интерпретации происходящего, психической реальностью, которая инициируется «извне», но зарождается и обеспечивается «внутри» субъекта.
Именно ментальные репрезентации являются объектом воздействия КМИ.
Кроме того, объектом воздействия являются когнитивные матрицы, суть которых раскрывается в исследованиях по когнитивной лингвистике и через когнитивные решетки Дж. Келли. В контексте нашей проблематики когнитивные матрицы следует рассматривать как сетевую, многослойную
структуру знаний и мышления (взаимосвязанных понятий, контекстов и когнитивных доменов). Анализ когнитивных матрицы позволяет понять, как человек и целые общества структурируют и организуют своё понимание мира. Когнитивная матрица организована по сетевому принципу, то есть понятия и знания связаны между собой не по уровню подчинённости, а по логике ассоциаций, функций, контекста. Это делает когнитивную матрицу гибкой и адаптивной. Она отражает живую структуру мышления, в которой одни и те же знания могут использоваться в разных контекстах и сценариях. При этом существует когнитивное ядро, предопределяющее мышление и поведение в большинстве ситуаций. Слои когнитивной матрицы включают эмоциональные, ценностные, логические, метафорические и прагматические компоненты. Более поверхностные слои активируются автоматически, а более глубокие требуют усилий и рефлексии (например, коллективное бессознательное). КМИ направлены на разрушение системы когнитивного
структурирования, когнитивного ядра, логики и содержания глубинных слоев когнитивных матриц.
С этих позиций задачи КМИ заключаются в целенаправленном переформатировании (или разрушении) ментальных репрезентаций и когнитивных матриц путем внедрения новых смыслов, искажённых исторических фреймов, определенных знаний и интерпретаций, ценностных, символических и идеологических ориентиров. В итоге КМИ ведут к изменению поведенческих моделей, идентичности, эмоционального отношения к государству и обществу.
Актуализация тематики КМИ произошла на фоне развития проблематики когнитивных войн и тесно связана с трактовками их целей и задач. С определённой долей условности можно выделить несколько подходов в понимании целей и средств самой когнитивной войны. Прагматико-военный
подход характерен для США (в некоторой степени и для Великобритании), которые рассматривают когнитивную войну как инструмент прямого стратегического воздействия с целью поражения противника. Политико-экспансионистский подход в понимании когнитивных войн свойственен
странам Западной Европы, рассматривающим такой тип войн как инструмент экспансии и контроля над общественно-политической сферой других стран.
Россия рассматривает когнитивные войны на уровне культуры, ценностей, идентичности и ее подход можно назвать цивилизационно-идеологическим. Интересен подход Беларуси, который трактует когнитивные войны как угрозу, прежде всего, национальной памяти и солидарности. Такой подход можно назвать национально-патриотическим. С этих позиций в разных странах отрабатываются разные подходы к профилактике когнитивно-ментальных угроз и противодействию им.
Последствия когнитивно-ментальных интервенций проявляются в психологической, идеологической, культурной, политической и военной сферах.
Среди психологических последствий отметим деформации мышления, снижение способности к анализу, запоминанию, синтезу. Снижается критическое мышление или наоборот повышается и возникает крайняя подозрительность и конспирологичность. Теряется доверие к официальной
информации и науке. КМИ способны спровоцировать рост тревожности и дезориентации, навязать «кризисное мышление» (экзистенциональные тревоги, страх будущего, ожидание роста глобальной нестабильности). Под влиянием КМИ (через дипфейки, фейки, манипуляции) формируются
ложные модели реальности.
Идеологические последствия КМИ выражаются в утрате национальной идентичности, подмене, исторической памяти, снижении роли традиционных символов (язык, флаг, гимн могут восприниматься как «устаревшие»). Следствием КМИ может быть ценностный релятивизм,
при котором долгосрочные смыслы заменяются краткосрочными выгодами и развлечениями, внедряется нарратив «у всех своя правда» и «правда относительна». Часть общества перестает руководствоваться чувством долга, патриотизма, служения.
Социально-культурные последствия проявляются в потере культурной самобытности, стандартизации потребностей, образа жизни, вкусов, форм досуга, подмене собственной культуры чужой (представленной как универсальная культура) и экспортным креативом (Netflix, западный TikTok). Меняются традиции, свои традиционные праздники вытесняются чужими. Часто ухудшается образование, так как институты образования и воспитания используются субъектами КМИ. Упрощение образования с целью его большей «практикоориентированности» приводит к потере эрудиционного потенциала выпускников школ и вузов, снижению способностей к логическим рассуждениям и аргументации.
В политической сфере КМИ способны делегитимизировать власть, разрушить доверие к государству, политикам, общественным институтам, официальным СМИ через кампании дискредитации (коррупция, некомпетентность, «тирания», «несоблюдение прав» и пр.). В итоге возможен раскол общества и общественно-политические дестабилизации. С точки зрения военно-стратегических последствий КМИ опасны для утраты образа врага или угрожающей среды, для формирования ложного чувства безопасности в условиях реальных угроз, создания паники,
деморализации и демотивации военной службы, подрыва мобилизационной способности, разделения общества перед военными действиями.
Россия как объект когнитивно-ментальных интервенций
Обобщение практики использования КМИ как инструментов противодействия России позволяет выделить ряд целей КМИ на современном этапе: ослабление традиционной культурной и общегражданской идентичности россиян, вмешательство в интериоризацию концепта «Россия – государство- цивилизация»; внедрение альтернативных нарративов и западных моделей (в т.ч. «глобального гражданства», «универсальных ценностей» и др.), либерального индивидуализма; формирование экзистенциальной тревоги, сомнений в правильности внутренней и внешней политики России, разрушение доверия к государственным институтам; раскол между странами- союзниками, подрыв интеграционных проектов (СНГ, ЕАЭС, ШОС, БРИКС+).
КМИ интервенции используются и для манипуляций общественным мнением и переформатирования общественного сознания в кризисных ситуациях (например, в условиях СВО (6)).
Наиболее доступными для наблюдения являются примеры переписывания истории и подмены понятий, «открытие» якобы неизвестных станиц истории и приравнивание СССР к нацистской Германии в международных резолюциях (например, резолюция Европарламента), тезис о «двойной оккупации» Восточной Европы СССР и Третьим рейхом, реабилитация коллаборационистов, «обнуление» роли СССР в победе над нацизмом и продвижение альтернативных версий истории (например, «США выиграли Вторую мировую войну»). В КМИ активно используются цифровой юмор и меметизация образов политического руководства, армии, символов Победы с целью вызвать ироничное, презрительное или уничижительное восприятие. Подобные инструменты формирования новой памяти — медиапамяти хорошо изучены Артамоновым Д.С. (2).
Ряд глобальных и страновых медиа ресурсов представляют Россию как «агрессора», «колониальную державу» и внедряют такие оценки, как «токсичная культура», «русский фашизм», «пропагандистское государство». В отношениях со славянскими и православными народами продвигается концепт «мы не братья» с акцентом на культурной и ментальной различности.
Мы видим большое количество примеров давления на русских за границей (особенно в странах Прибалтики и на Украине) как носителей «враждебной идентичности». Известны практики целенаправленной русофобии и «культура отмены», выражающиеся в блокировке российских культурных, спортивных, образовательных инициатив на международной арене, отмена гастролей
российских артистов, запрет на участие спортсменов в международных соревнованиях, изъятие русской классики из учебных программ, запрет на использование русского языка в деловой и бытовой коммуникации. В итоге, социальный буллинг, моральное давление, социальная изоляция являются примерами скрытых КМИ, направленных на уничтожение субъектности русского человека и его самосознания. КМИ направлены и на создание когнитивного диссонанса путем сравнения жизни в России и «цивилизованном мире» с акцентом на «отсталость», «изоляцию», «репрессии», продвижение нарратива обманывающего государства. Это провоцирует отчуждение граждан от государства («государство — не мы»), акцент на бытовых трудностях, ценах, миграции как
на следствии «неправильного пути страны».
Когнитивно-ментальные интервенции – это не только инструменты борьбы за умы и идентичности в настоящем. Это инструменты борьбы за модели будущего. Чтобы сохранить свою субъектность и не проиграть эту борьбу следует проводить проактивную гуманитарную политику. Внутри страны — воспитывать когнитивно устойчивые поколения, повышать медиаграмотность и создавать условия для развития социального иммунитета. Идеи о социальном иммунитете высказывались нами ранее (3; 13). На внешнем контуре важно предлагать позитивные нарративы развития, защищать историческую правду, модель справедливой многополярности и удерживать союзников в общем цивилизационном поле.
Выводы
КМИ являются осознанным вмешательством в сознание людей и в общественное сознание с целью изменения их мировоззрения и поведения. Как попытки трансформации сознания общества, групп, личности, КМИ направлены на изменение, прежде всего, когнитивных матриц и ментальных
репрезентаций обществ, групп, личностей. Сущность КМИ заключается воздействия на ценностно-смысловую сферу, деформация идентичности, исторического сознания и культурных ориентиров.
Использование КМИ в отношении России направлено на подрыв культурной, исторической и политической идентичности российского общества. КМИ реализуются как через прямое идеологическое давление (переписывание истории, стигматизация идентичности, медийная русофобия, акцентуация бытовых проблем), так и через более тонкие механизмы — иронизацию,
мемемизацию, вовлечение в совместную деятельность, навязывание чувства вины за историческое прошлое, апелляции к «цивилизационному превосходству.
Запада» и др. Их цель — разрушение когнитивного и эмоционального доверия к собственной социокультурной и политической модели, создание социально-психологической атмосферы недоверия, неопределённости, тревожности и отчуждения, что может привести к снижению уровня гражданской солидарности, подрыву национальной субъектности и утрате стратегического
единства российского общества.
Когнитивно-ментальные интервенции — не теоретическая угроза, а реальный фронт противоборства в современном мире. Их глубокое понимание, изучение механизмов и целей позволит выстроить эффективную систему противодействия и сохранить культурно-историческую целостность
России.
