Введение
Слово imperium происходит от латинского глагола imperare (приказывать, властвовать) и означает власть или полномочия правителя. В римском праве это понятие значило высшую распорядительную власть, ограниченную правами граждан внутри городских стен Рима, а вне границ Вечного города – власть абсолютную. В Средневековье империя воспринималась как сакральное, божественное право отдельных государств, которое делегировалось от одного политического образования к другому. Так, например, в XIV веке итальянские философы Данте Алигьери и Марсилий Падуанский прослеживали как imperium перешел от Западной Римской империи к Византии, а затем к королевству франков.
В Новое время статус империи теряет свое религиозное значение, но не лишается значения политического. Государства Европы, претендовавшие на статус великих держав, стремились стать империями (Британская, Французская, Австро-Венгерская). Это понимал и Пётр I, провозгласивший русское государство империей после победы в Северной войне (1700–1721). И хотя на сегодняшний день все великие империи прошлого пали, это слово не уходит из языка социологов и политологов. До сих пор можно услышать об «имперских амбициях» или «финансовых империях».
Поэтому в этой статье я хочу обратиться к творчеству одного из главных отечественных исследователей империи – Михаила Осиповича Меньшикова. Он был одним из крупнейших публицистов дореволюционной России, а его идеи стали основой для русского консерватизма XX века. Я постараюсь раскрыть важнейшие представления Меньшикова, отталкиваясь от его сборника статей «Письма к русской нации», а также показать, в какой мере современные социально-философские исследования империи соотносятся с размышлениями философа.
Империя как срединный путь
Будучи последовательным консерватором, Меньшиков противопоставляет свой идеологический проект двум другим главным политическим течениям России начала XX века: либерализму и социализму. Аргументы русского мыслителя против либеральной демократии можно свести к двум основным. Во-первых, декларируемая демократическими режимами власть большинства со временем неумолимо превращается во власть толпы, охлократию. Избиратели руководствуются низменными инстинктами потребления, что открывает возможности для демагогии и популизма. Во-вторых, западный постулат демократии, федерализм, не приложим к измерению русской политической жизни. Исторически основой государственного строительства России выступал централизованный государственный аппарат.
В социалистических проектах Меньшикова не устраивало, прежде всего, их абсолютное непонимание человеческой природы. Меньшиков считал, что причины экономического неравенства между людьми лежат глубже, чем принадлежность к какому-то сословию или классу. Насильственное же перераспределение благ приведет к недолгому равенству, потому что более предприимчивые со временем вернут свое положение. Также Меньшиков принципиально не соглашался со сближением идеалов социализма и христианства. Христианское равенство основывается прежде всего на общечеловеческой свободе и готовности отдать свое. Социалистическое равенство – на принуждении и желании забрать чужое, «грабить награбленное».
Идеал социального устройства Меньшикова связан с империей. Для него империя – это апогей государственного развития, живое свидетельство особой исторической задачи той или иной нации. Для Российской империи Меньшиков выделяет два главных аспекта. Прежде всего, имперские идеалы России соотносятся с прошлым и настоящим, то есть имперское мышление нашей страны изначально консервативно. В заповеди почитания предков, в верности изначальным принципам Меньшиков видит «секрет государственного и национального могущества и залог достижимого на земле бессмертия».
Империя у Меньшикова, в сущности, является национальным образованием. Национализм для него выступает прежде всего как творческая, созидательная сила, направленная на самопознание и раскрытие коллективного «я» народа. Такому пониманию национальной империи свойственны три главных составляющих. Первое – это восприятие государства как живого организма, о котором Меньшиков пишет: «Империя – как живое тело – не мир, а постоянная и неукротимая борьба за жизнь». Второе – национальное сознание (совокупность традиционных представлений о правлении, отчасти патерналистских), и третье – порядок империи, то есть наднациональная организация этносов ради блага всей империи в целом.
Национальная империя Меньшикова, по сути, является одним из возможных вариантов разрешения противоречий между радикальным космополитизмом и изоляционизмом. Империя, с одной стороны, позволяет удержать баланс между этими крайностями, не допуская оскудения национального начала, возводя его до цивилизационного уровня. С другой стороны, она сохраняет самобытность титульной нации, не давая ей раствориться в бездумном мультикультурализме.
Империя как способ организации пространства
Одной из ключевых и самых цитируемых современных работ, посвященных проблематике империи, является статья «Наблюдатель империи (империя как понятие социологии и политическая проблема)» доктора социологических наук Александра Филиппова. В ней автор рассматривает империю прежде всего как особый способ регулирования политического пространства и коммуникации внутри него.
Прежде всего, Филиппов дает краткий социологический обзор пространства как такового. Во многих классических определениях государства, например у М. Вебера, Г. Зиммеля или Ш. Эйзенштадта, фигурирует объективный элемент географической области. Очевидно, что власть распространяется на какую-то территорию и имеет определенные границы действия. Более того, внутри этих границ не может, например, существовать несколько государств. Таким образом, формальная сфера политического становится неразрывно связана с вполне объективным пространством.
Исходя из этого Филиппов определяет империю как «смысл (и реальность осуществления) большого политического пространства, соположенный смыслу неполитических действий или коммуникаций». Границы империи, в отличие от других государств – не империй, очерчивались не просто географически, но и «неким политическим смыслом». Идея империи тесна связана с мыслью о безграничности, «о круге земель, быть может, временно и неподвластных, но в принципе включаемых в сферу перспективной экспансии». Любое проявление коммуникации, то есть действия внутри этого политического пространства, также определяется какими-то свойствами места. Так, например, достоинства и права признаются за гражданами, проживающими на определенной территории и т. п.
Таким образом, любая империя в рамках своих двойных границ (фактических и идеальных) создает «пространство закона», устанавливает свой порядок. И сочетание этих границ позволяет объяснить симбиоз национализма и универсальности, о которых писал Меньшиков. Если бы империя не обладала абстрактностью, невозможно было бы идейно оправдать расширение земель. В свою очередь, «без последующей спецификации применительно к более ограниченной категории участников взаимодействия норма лишена инструктивной силы».
Заключение
Итак, учение Меньшикова, безусловно, достойно внимания и изучения. Его концепция национальной империи предлагает один из вариантов разрешения вечного спора западников и славянофилов. Также, как было видно, политический проект Меньшикова созвучен с современными социологическими исследованиями. Уже в начале прошлого века русский мыслитель уловил суть империи как пространства одновременно идейного и географического. В дальнейшем эти идеи Меньшикова станут основой для советского и постсоветского консерватизма.
