Русские философы в своих трудах сформулировали понятия, которые сегодня можно встретить на телевидении или в СМИ. НИИРК публикует аналитическую статью стажера Института в рамках рубрики «Классика русской философии и современный мир», в новом тексте автор рассказывает о влиянии идей Петра Струве.
Введение
В предыдущей статье, посвященной учению Льва Толстого, мы говорили об интеллигенции как вечно оппозиционном и отчуждённом слое общества. Однако этот «чаадаевский» взгляд на статус и роль интеллигенции, несмотря на его популярность, был далеко не единственным. В 1909 году в издательстве Владимира Саблина публикуется сборник статей «Вехи», в котором семь авторов осмысливают историческое место прогрессивного класса в истории России.
У Михаила Гершензона, идейного вдохновителя «Вех» и автора работы «Творческое самосознание», самой нашумевшей статьи сборника, сохранилось скептическое отношение к интеллигенции как к безнадежным отщепенцам. Однако уже в самих «Вехах» протекает непрямая дискуссия с этой позицией. Главный герой этой статьи Петр Струве выдвигает принципиально новое видение отношений русского государства и общества, которое станет основой его политического учения.
Петр Струве (1870–1944) был политическим деятелем и философом родом из дворянско-бюрократической семьи. Он начал свой политический путь с марксизма, участвовал в конгрессе II Интернационала и в совещании по созданию газеты «Искра» вместе с Лениным и Мартовым. Но в дальнейшем Струве приходит к либеральному консерватизму, в 1907 году его избирают депутатом Государственной думы от Петербурга, а после Октябрьской революции он и вовсе занимает резкую антибольшевистскую позицию, активно поддерживая Белое движение. Опираясь на опыт объединения Германии при Бисмарке и революции 1905 года, Струве предлагает совершенно новую для России идею симбиоза государства и интеллигенции.
Величие России
Основу своих политических взглядов Струве изложил в проектной статье «Великая Россия», название которой отсылает к знаменитой речи Петра Столыпина в Государственной думе. Первый вопрос, который ставит перед собой русский мыслитель, – что определяет могущество государства? Для Струве показателем силы и здоровья государства является его «внешняя» мощь, то есть способность отстоять свои интересы и не стать «в возможности (потенциально) и в действительности (de facto) добычей для государства более сильного».
Затем Струве показывает, как удивительным образом две противоположные по взглядам группы переворачивают представление о могуществе государства с ног на голову. С одной стороны, «банальный радикализм» видит истинную сущность государства прежде всего в политике внутренней, тогда как внешние конфликты радикалы будут воспринимать как «досадные осложнения, вносимые расовыми, национальными или даже иными историческими моментами». С другой стороны, «банальный консерватизм», использует внешнюю политику для сохранения стабильности внутренней.
До сегодняшнего дня эти ошибочные представления о соотношении внутренней и внешней политики продолжают жить в политическом пространстве. Так, например, Либертарианская партия США, крупнейшая на сегодня из «американских третьих партий» крайне негативно высказывается о внешней политике Америки, требуя от правительства радикального сокращения расходов на военно-промышленный комплекс и поддержку отдаленных государств. С другой стороны, американские «банальные консерваторы» точно так же продолжают подчинять внешнюю политику внутренней, вторгаясь в страны Африки и Ближнего Востока и таким образом сосредотачивая власть в определенных слоях американского общества.
Струве еще в начале ХХ века формулирует четкое правило для любой страны: «Мерилом всей так называемой “внутренней” политики как правительства, так и партий должен служить ответ на вопрос: в какой мере эта политика содействует так называемому внешнему могуществу государства?» Для русского философа этот вопрос принципиален, поскольку то самое могущество России было потеряно из-за поражения в Русско-японской войне. Причину этого Струве видел прежде всего в неправильной региональной политике современного ему правительства. По мнению мыслителя, приоритетной областью развития для России должен быть прежде всего бассейн Черного моря. И в наши дни можно сказать об актуальности этой мысли. Так, Новороссийск в 2022 году стал лидирующим российским портом по грузообороту.
Однако для Струве Россия уже оказалась в ситуации великих потрясений и утери былого внешнего могущества. Чтобы выбраться из этого положения стране необходим «свободный, творческий подвиг всего народа». Революция 1905 года развеяла миф консерваторов о безмолвной поддержке власти основной массой населения. В итоге правящие круги в начале ХХ века оказались в конфликте не только с интеллигенцией, но и с мещанами, крестьянами и пролетариатом. Но ни одно правительство, как пишет Струве, не может обрести могущество без осуществления национальной идеи. Именно поэтому философ призывает к объединению сил власть имущих и народа: «Государство и нация должны органически срастись».
Ради этого союза обе стороны должны пойти на определенные уступки для достижения компромисса. Исторически таким шагом навстречу со стороны российской власти был манифест 17 Октября, в соответствии с которым подданные Российской империи получили личные и гражданские права. Свое отношение к таким уступкам Струве емко выразил следующей политической формулой: «Государство должно быть революционно, когда и поскольку этого требует его могущество. Государство не может быть революционно, когда и поскольку это подрывает его могущество». Но какими должны быть ответные действия народа? И какова роль интеллигенции в этом общем деле государства?
Ответственность интеллигенции
Чтобы ответить на эти вопросы, Струве в своей статье «Интеллигенция и революция» обращается к истории другой социальной группы – казачества. В свое время казачество было наиболее свободным слоем общества. Однако казаки потерпели окончательное поражение в борьбе с государством после восстания Пугачёва. После этого власти удалось найти подход к казакам, встроить его в свою систему, не уничтожив свободы казачества и при этом обретя в нем полезного и верного союзника.
Затем, как пишет Струве, некоторые черты казачества перенял новый социальный элемент – интеллигенция. Не похожая «на казачество в социальном и бытовом отношении», но бесспорно выступающая «в политическом смысле… его историческим преемником». На данный момент, пишет Струве, интеллигенция, как некогда ее предшественники, остается отчужденной и враждебной государству. Для Струве это отщепенство является основным препятствием для союза народа и власти. Но он не считает, что подобную ситуацию никак нельзя изменить. В статье, посвященной Петру Струве, профессор НИУ ВШЭ В. К. Кантор пишет: «Он рассчитывает на социальную переструктурировку общества, при которой интеллигенция, сохранив свой интеллектуальный потенциал, сумеет стать полезной государству».
Основой для такого структурного изменения должен стать отказ от идолопоклонства перед народом. Нельзя отрицать в служении народу свойственные интеллигенции героизм и подвижничество (о которых писал С. Н. Булгаков, коллега Струве по «Вехам»). Однако представители мыслящего класса никогда не считали, что «идея личной ответственности должна быть адресована не только к нему, интеллигенту, но и к народу». То есть доктрина интеллигенции не воспитывала народ и не предполагала, что у народа тоже должны быть свои обязанности.
В этом смысле действия интеллигенции всегда были направлены не на воспитание, а на возбуждение народа. Но возбуждение есть сила прежде всего разрушительная, а не созидательная, сила антигосударственная. Без воспитания политическую сферу неизбежно ждут два исхода: «деспотизм или охлократия», то есть власть толпы. Переход к воспитанию, к культуре, согласно Струве, есть главный вопрос, стоящий перед русской интеллигенцией. А её задачей, соответственно, является «подвиг преодоления своей нездоровой сущности», заключавшейся ранее в отщепенстве. Только таким образом может сложиться национальный союз государства и народа, необходимый для достижения подлинного величия России.
Заключение
В отличие от многих других русских мыслителей Пётр Струве был не просто политическим теоретиком. Знание органов власти изнутри помогло ему сформировать учение, целью которого было, прежде всего, сохранение и развитие российского государства. Вполне возможно, что Россия могла бы избежать катастрофических последствий событий начала ХХ века, если бы государство и народ смогли создать союз, о котором мечтал Струве. Но история пошла по другому пути, а неготовую на уступки и компромиссы царскую власть сверг народ, который направляла большевистская интеллигенция.
На сайте НИИРК опубликован авторский текст стажера Ивана Соболева. Мнение автора может не совпадать с позицией Института.
